Всего не сдавших экзамен на толерантность набралось немного. Два автобуса. Всем не больше четырнадцати, в основном парни. Некоторые, судя
по всему, были радикалами, но большинство срезались на каком-то
пустяке, поэтому вид у них был крайне напуганный. Особенно жалко
смотрелся смазливый парень с модной косой челкой. Он рыдал и звал папу.
Полицейскому пришлось даже подойти и пару раз ткнуть его
электродубинкой. Окружного психолога Стивенсона парень заинтересовал. Он
нашел его папку и посмотрел, на чем тот срезался.
– Гомофоб, – задумчиво пробормотал он. – Интересный случай.
С него он решил и начать. Дав соответствующие распоряжения, он пошел в
свой кабинет. На столе уже все стояло. Чашечка кофе, пачка расслабляющих
сигарет и успокоительная настойка. Когда парня ввели, он сразу подвинул
стакан с последним и предложил:
– Выпей!
Тот взял стакан в руки, подозрительно принюхался и поставил его обратно.
– Спасибо, я не пью, – прошептал он.
Стивенсон удивился, но промолчал. Он взял в руки папку, демонстративно открыл ее и начал читать.
– Майк Иванофф, четырнадцать лет, нормальная семья, пять родителей,
занимаетесь танцами, хорошие оценки, – Стивенсон вздохнул. – Хорошие
перспективы стать полноценным членом общества. И вдруг такой прокол. Что
случилось?
– Я не смог… – тихо ответил Иванофф и заплакал.
– Не смогли? – удивился Стивенсон. – Странно, вы разве не знали, что будет
экзамен. Не читали билеты? Не ходили на подготовительные курсы.
Иванофф продолжил рыдать.
– Я и там не смог, – выдавил он.
– Срезались вы как я вижу, но гомосексуальном половом акте…
Парень только кивнул. Стивенсон только покачал головой. Затем встал, подошел к Иваноффу и погладил его по голове.
– Мой друг. Вы же знаете, как долго наше общество борется с проявлением
гомофобии? Какой путь проделали мы, чтобы искоренить пещерное мышление?
Знаете в чем смысл этого экзамена?

– Да, – выдавил парень.
– Наверное, нет, – покачал головой Стивенсон. – Если бы знали, обязательно избавились бы от всех страхов еще на
курсах. Вам же предлагали партнеров?
Тот только кивнул.
– Вот. А вы затянули все до экзаменов. И бездарно там провалились. И ладно, если
бы вы относились ко всяким этим верующим радикалам. Нет, ты красивый
мальчик, из хорошей семьи… Пойми мы не можем допустить в наше общество
варваров. Это не просто секс с мужчиной, это сакральный акт! Приобщение к
светлым идеалам равноправия и свободы. Ну и конечно, наглядная
демонстрация твоей готовности воспринимать принципы нашего содружества…
Знаешь, что тебя ждет теперь?
– Нет, – прошептал тот.
– Колоний для несовершеннолетних! А это не только достаточно суровые условия
жизни, без Интернета и других радостей. Это еще и принудительный секс.
– Но насиловать – это же преступление, – выдавил Иванофф.
– В твоем случае это для перевоспитания.
Парень затрясся.
– Не хочу тебя пугать. Тем более что у тебя есть неплохие шансы избежать всего этого.
– Какие?
– Пересдача. Можно прямо сейчас. Тут есть специальная комната…
Договорить психолог не успел. Парень буквально взорвался. Откуда-то в его руках
оказалась тонкая цепь, которой он хлестнул по лицу Стивенсона. Тот
всхлипнул и от боли на несколько секунд потерял сознание. Когда он
пришел в себя, то обнаружил себя плачущим на полу, а сверху на него
поставили стул, прямо ножками на ладони.
– Где документы на воспитанников, – шипел ему в ухо Иванофф.
– В шкафу, – выдавил психолог и попытался закричать.
Не получилось даже открыть рот. Он просто провалился в темноту. А когда в
следующий раз пришел в себя, то обнаружил привязанным к столу. Рук он
уже не чувствовал.
– Где документы на Марию Дональдсон? – снова сипел в ухо этот ужасный подросток. – В шкафу их нет.
– Ее… ее… ее… – от ужаса он просто не мог выдавить ни слова.
– Я тебе сейчас отрежу яйца, – продолжил шептать Иванофф. – Куда вы ее дели?
– Ее списали… Она покончила с собой…
– Как? Сука! Как? Ее привезли только четыре дня назад! – неожиданно закричал он.
– Сложный случай, – прошептал в ужасе психолог. – Сеансы групповой терапии…
– Pizdecvam, – непонятно выругался парень.
Психолог снова попытался закричать, но только почувствовал, как что-то холодное прикасается к его шее…
Ему не повезло. Если бы Стивенсон остался жив, как ученому, ему было бы
интересно наблюдать за первой сексуальной контрреволюцией.